Комната с привидениями

Иллюзии свои оплакиваешь порой так же горько, как покойников. Ги де Мопассан. Жизнь

Не найдя ответов, он отчаялся, как это всегда бывает с восторженными людьми. Конечно, он понимал, что возможно просто плохо искал, не изо всех сил, понимал, что одного желания мало, потому что реальная жизнь хоть и направляется мыслью и чувствами, а созидается действием. Однако практически это выражалось так, что на любой открытый вопрос давался отрицательный ответ. Если не мог найти или ощутить возвышенного, божественного то жил так, как будто ничего этого и не было, и словно другие люди тоже к этому неспособны. Если не повезло полюбить, то на любовь смотрел свысока, презрительно, как на источник наслаждений, так, как будто и для других людей не существовало ничего важнее собственных ощущений. Во всём, что радовало людей или доставляло другим удовольствие, он стремился найти изъян, незначительную соринку. И найдя эту мелочь, делал из неё в своём воображении непростительную ошибку, раздувал до космических масштабов. Стремился отравить любой источник. Сам же в себе не видел ничего достойного любви или уважения, в иные моменты честно самому себе отказывал в том, чтобы считаться человеком. "Животное — да, мыслящее животное — может быть, человек — не знаю". А иногда и бравировал этим, думая про себя: "Вот вы животные, а не признаётесь. А знаю, кто я. И знаю, что я. Следовательно, не доросли вы ещё". Видимо, не понимал, что важно не то, кто и что о себе думает и как думает о других, а то, как поступает.

Познакомились мы случайно, через общих друзей. Собралась небольшая компания у Алины дома. Алина многим нравилась и сама это знала. Она шла по жизни со спокойной уверенностью красивой женщины в своём превосходстве, её не волновало, что из-за неё кто-то сходит с ума или не спит ночами. Иногда она мне говорила: "А вот он хороший, глаза у него красивые, умные. Кажется, влюбился. Жаль. А ты как думаешь?" Я только улыбался или переводил тему. Хотя это было понятно. Смотрел он на неё исступленно, но старался, чтобы другие не замечали. Так, как будто одна она существует в целом мире. Я пару раз ловил его прожигающий взгляд. "И правда, любит", – решил я. Кто-то подошёл и спросил, нравится ли Алина. "Нет, не твоё дело", — ответил он и перешёл в другой конец комнаты. Тогда я задумался, но спустя какое-то время забыл обо всём.

Пару раз мы пересекались с ним по пути на работу. Угрюмый, неразговорчивый и улыбался он зло. Но в этот раз был воодушевлён, что-то рассказывал мне про новые и устаревшие политические системы, кого-то осуждал, книги какие-то советовал. Я молчал и улыбался, думал – на кой чёрт ему это сдалось. Хотя говорил он толково, чувствовалось, что сам он мало верит в то, что говорит и чем меньше верил сам, тем сильнее старался убедить других. Это касалось многих вопросов в жизни, но до других достучаться он не мог. Всё было не вовремя. Мы с коллегами обсуждали какой-то фильм недавний, может быть события последних дней, а он выжидал момента, чтобы поднять тему, которая занимала только его. Естественно, всем казалось это странным. Любопытный чудак – не более, себе на уме. И по всему видно, что одиночка. Однако ничего плохого о нём я не слышал.

Помню один подобный разговор: – По-моему, на многие вещи можно смотреть только как на глупые шутки. А то на луну завоешь. Неужели всем нравится делать, что они делают? Ну сколько таких… процентов десять или пятнадцать, которые точно знают, чего хотят от жизни. Остальные просто живут, потому что родились, ходят на работу или учёбу потому, что все ходят, выбирают наряд и причёску по последней моде, женятся, разводятся, снова женятся, заводят детей, путешествуют, смотрят сериалы и так до бесконечности. Столько лишнего хлама тащат в свою жизнь. И зачем, чтобы не думать или забыться? Или просто чтобы хоть чем-то заполнить пустоту? Так лучше пустота, чем лицемерие. – А ты не думал, что кому-то и правда может нравиться заниматься своим делом, искренне любить кого-нибудь, или увлекаться чем-то не только ради моды или потребности выделиться? – Может и так. У тебя бывало так, что понимаешь, что поступаешь неправильно, но продолжаешь делать всё по-прежнему? – Бывало, – ответил я, – может, не нужно от всего отгораживаться, как будто ничего не имеет значения? Если что-то не нравится – меняй на то, что нравится. – А если ничего не нравится? – Тогда и правда остаётся только на луну выть.

Поэтому я удивился, когда он позвал выпить в конце дня. Видимо, если и не считал меня за товарища, то как-то выделял среди других. Мы пошли к нему. Квартирка была небольшая, вещей минимум: голые стены, потолок, лампочка висит, на полу матрас и бельё, в углу ноутбук, стопка книг. Он иронично предложил чувствовать себя как дома, хотя было неуютно. Мы выпили. Он сказал, что видел меня пару раз с Алиной, как мы разговаривали и ходили вместе, спросил, как давно я её знаю и нравится она мне или нет. Я рассказал всё как было, сказал, что она давно мне нравится. "Она красивая", – сказал он, допил и замолчал, смотря в одну точку. Мы так просидели минут десять. Потом я стал собираться, и мы попрощались.

Как это приходить в пустой, холодный дом, где тебя никто не ждёт, после рутинного рабочего дня в захудалой конторе, общаться с другими людьми так, как будто вы разговариваете на разных языках о разных вещах? Постоянная напряжённость, леденящее безразличие, однообразные беседы, рассуждение обо всём сразу и ни о чём одновременно, многолетние привычки от которых слывёшь чудаком. "От одиночества можно и с ума сойти", — думал я перед сном, целовал Алину в губы, и ещё долго смотрел на её чёрные волосы, пока не засыпал.

Свою жизнь я устроил правильно – мне так казалось. Я не был кем-то значительным или выдающимся. В детстве мы все думаем, что изменим мир, скажем своё слово, оставим след в истории, откроем что-то новое. Какие только нелепые мечты ни приходят в голову. В итоге оказываешься "одним из..." Была ли собственная личность, было ли хоть что-то моё, что-то, чем я мог бы гордиться? Нет, но мне не нужно было ничего особенного. Работа, дом, любимая женщина, планы на будущее. Многие живут хуже, очень многие. Но что-то было не так. Что — я понять не мог, жил как жилось. День за днём. Так и бывает: ты живешь, не замечая этого, думаешь о будущем, о прошлом, а жизнь сама становится на себя не похожа. Вдруг ни с того ни с сего напьёшься или уедешь в другой город, или проиграешь все деньги, сядешь на автобус который просто едет в неизвестность. И едешь вместе с ним, толком не зная куда. А потом возвращаешься домой, уставший, несчастный. И сам не знаешь почему. Ведь всё было хорошо? Тебя любят, дома тепло, а завтра на работу. Где-то на горизонте маячит выход на пенсию. Неплохо бы завести детей, а потом и внуки пойдут... Ужас, тихий ужас.

Алина ушла, сказала, что я слишком скучный, «правильный», зануда. Вряд ли причина была в этом, хотя я так и не понял. Первое время я скучал, было непривычно, даже слишком. Уволился, переехал. Хотелось новой жизни, перемен – нужно было понять, куда двигаться. А потом позвонил ей, хотел услышать её голос. Когда лежишь в пустой комнате, разглядывая потолок, хочется чтобы кто-то ласково назвал тебя по имени. Я позвонил, Алина сказала, что всё уже давно в прошлом, она живёт с ним, и они ждут ребёнка, а потом повесила трубку.

Иннокентий Богоборец