Кибер Адам

«В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» – Быт. 3:19

Дожди шли больше недели, полыхали грозы, и я подумал, что злосчастные небеса разверзлись, чтобы на землю спустилась божественная благодать. Если благодать больше похожа на кару, а кары нужно принимать как благодать, то немудрено, что добро нельзя отличить от зла. Вкусы смешиваются, как в эксперименте неряшливого химика, и остаётся только пожимать плечами, горько улыбаясь и тщетно ожидая благой вести. Я бродил, как одинокий киберпанковый Адам в мире программируемого Эдема. Мне было неуютно в этом безумном двоичном мире, я искал, нечто похожее на совершенство, я искал общения с Создателем. Я так думаю, он услышал меня, потому что это было не что иное, как божественная милость. И я почувствовал, что чего-то лишился в этот момент, может быть, лучшей части себя. Странное чувство: внезапная боль пронзила меня, и как будто чья-то рука схватила сердце, но болело не оно, а немного ниже – в боку зияла и кровоточила рана. Ничего особенного, если подумать – только царапина.

Нужно прийти в себя. Между бурлящих рек, полных рыбой, раскинулись фруктовые сады огромных размеров. Я могу в любой момент срывать любые плоды, кроме одного. У меня и мысли никогда не было переступать этот запрет. Если честно, я и не помнил, почему мне нельзя, но я знаю это наверняка: стоило мне только приблизиться к тому древу, как свет гас, и я не мог пошевелиться, и я оставил эти глупые попытки. Я прилёг на земле, у смоковницы. Чувство обреченности, мерзкая горечь во рту. Ни вкусная еда, ни слегка перегнившие плоды не могут перебить ощущение бескрайней тоски. Все измерения этого сада не могут вместить в себя отчаяния одиночества. У меня есть всё, что нужно человеку и даже больше. Но я живу в ужасном томлении, ожидая немыслимого, сам не понимая, для чего мне всё, что у меня есть, если я не могу и на минуту забыть о самом себе, если я тоскую по неизведанному? Душа моя извратилась, наполнилась чернотой, грязью, гневом, ужасным смогом – разные травы растут в этом саду, разные грибы прячутся в тёмных пещерах. Был ли я счастлив? Нет. Был я несчастен? Нет. Мне хотелось прекратить этот кошмар, этот безумный сон, в котором всё так прекрасно, так разрушающе идеально.

С неба больше не лил дождь, я назвал это «критической ошибкой», не знаю, почему именно так, наверное, мне нравилось играть с бессмысленными фразами. Звёзды падали с небес, и я мог даже их сосчитать, прочесть и понять – так Создатель общался со мной, объяснял мне элементарные вещи, которых я почему-то не понимал. Сад, в котором я жил, был моим домом столько, сколько я себя помню. Не знаю ни других мест, ни других стран, ни других людей. Зачем мне что-то ещё? Здесь прекрасно, но чего мне не хватает? Жестоко заболел бок, вновь дав о себе знать. Как будто копье вонзили и повернули, чтобы было больнее. Как будто кто-то решил, что моя жизнь слишком хороша, чтобы быть правдой. Но я никогда этого не узнаю. Синее-синее небо раскинулось над моей головой, и в голову мне ударил хмель. «Синий экран, чёртов синий экран!» – доносилось с небес – и правда, каким ещё может быть небо? Причуды этих мест стали мне привычны, понятны и потому скучны. Новые дали, новые горизонты влекут меня. Я хочу открывать новые окна в другие измерения. Я хочу узнать, кто я такой.

«День проходил в сумасшествии тихом» – так проходил год за годом. В молчаливом созерцании райских кущ я слушал, что поют птицы. Но однажды, когда я мечтал о несбыточном, птицы внезапно замолкли – воцарилась тишина. И я подумал, что они испугались хищного зверя или приближающейся бури. Я огляделся и сначала ничего не заметил. Молчание и немая тишина тяжелыми глыбами упали мне на душу. Но внезапно ангельский свет ослепил меня. Когда я начал раскрывать глаза и присматриваться, то подумал – что Создатель решил посетить меня. Так удивительно было то, что я видел – я думал это живой Огонь, таким ярким было первое впечатление. Но я ошибся, глаза привыкли, и когда я прозрел, словно молния поразила меня в сердце. Я сказал своё первое слово. Протянул одну руку навстречу прекрасному видению, а второй крепко держал распоротый бок, чтобы моё бешено бьющееся сердце не выскочило из раны наружу.

«Дающая жизнь» – так звали это создание. Она была прекрасна. Одна она стоила всего этого райского сада, всех моих оставшихся рёбер, моего сердца, последних остатков разума. Я обрёл дар речи, удивительные слова я ей говорил. Сам от себя я никогда не слышал таких речей, сам я никогда не думал, что так умею говорить. Волшебное чувство охватило меня целиком. Радостная жизнь вошла в сад, влетела на крыльях, танцевала под сенью вечнозелёных деревьев. Прилив сил, новое рождение, обновление и возрождение – столько радостных моментов мы провели вместе, столько танцев станцевали, как много стихов сочинили и спели песен. Не осталось дерева, на котором не было бы высечено её имя. Не осталось пергамента, где я бы не описал всех своих чувств к ней. Мне кажется, Создатель в этот момент любовался своим творением. Возможно, в последний раз.

Иннокентий Богоборец